Трасса М-29 «Кавказ», проходя через Ставрополь и Махачкалу, ведет прямо в Грозный. От названий на указателях дорог становится немного не по себе. За окном мелькают поля цветущих подсолнухов и бесконечное золото пшеницы. Идет сбор урожая, на полях тракторы, грузовики с пшеницей, у меня (городского человека) это вызывает только одну ассоциацию: с советскими фильмами о выполнении и перевыполнении. Тут же узнаю, что урожай в этом году побил все рекорды, в том числе и советского периода. Спрашиваю: «Почему же тогда все овощи и фрукты у нас в магазинах из-за границы?»
Сергей перечисляет длинный список экономических причин, из которого становится понятно, что отечественного продукта на прилавках больших городов мы, вероятно, уже никогда не увидим. Сергей стал первым из духовных христиан молокан, с кем мне удалось встретиться. Выглядит он как обычный современный человек, по дороге рассказывает о поступлении дочери в один из московских вузов, и я уже начинаю опасаться, не поглотил ли прогресс прославленный древний уклад молоканской жизни.
Духовные христиане молокане выделились из духоборов в 70-х годах XVIII века, а духоборы, в свою очередь, вышли из православия в результате великого раскола XVII века. «Для молокан стало великим и радостным открытием, что Бог есть любовь, а не только грозный Судья, что Благая Весть Евангелия написана и для простого народа, а не только для священников и помещиков», — пишет М.С.Каретникова в «Альманахе по истории русского баптизма», — «Молоканами их впервые назвала Тамбовская духовная консистория в 1785 году за то, что в великий пост они пьют молоко. Они согласились с этим названием, говоря, что возлюбили «чистое словесное молоко», о котором говорится в Библии».
Молокане начали переселяться на Кавказ еще в царствование Екатерины II. Переселение это чаще всего было насильственным. Вторая волна «переселения» случилась в 1830 году. Вероятно, в эпоху царствования Николая I девиз «Православие, самодержавие, народность» никак не роднился с сектантами протестантского толка, наводнившими российские губернии. А «наводнение» было великое, духовное пробуждение среди крестьянства охватило Тамбовскую, Курскую, Харьковскую, Рязанскую, Нижегородскую, Симбирскую, Саратовскую, Астраханскую, Воронежскую губернии, а также Дон и Сибирь. Последнее в истории царской России «переселение» на Кавказ состоялось в конце XIX века, когда К.П.Победоноcцев, названный современниками «кощеем православия» возглавил Святейший Синод.
Подъезжаем к дому, в котором я проведу предстоящую неделю в общине ставропольских молокан. Первое, что бросается в глаза — чистый, аккуратный двор, белая мазанка с голубыми окнами и дверями, традиционные молоканские белый и голубой цвета. Скромный небольшой дом, но в каждом уголке идеальная чистота — это, говоря современным языком, «фирменный стиль» молокан. В начале ХХ века Иван Степанович Проханов, известный лидер петербургских, а впоследствии и российских евангельских христиан, сформулировал своего рода «Домострой» евангельского христианства, свод правил бытовой жизни. Это было вызвано тем, что женщины, обращавшиеся в веру, часто забывали о своих семейных обязанностях, полностью посвящая себя на служение. Сам выходец из молокан, он взял за основу эту особенность их быта, всегда отличавшую молокан от народов, среди которых они жили.
«Место, где проживают верующие христиане, должно быть отмечено особой чистотой. Дома должны быть покрашены в приятные цвета, чтобы на стенах были орнаменты с местами из Священного Писания. Цветы должны выращиваться как внутри дома, так и во дворе. Красота и порядок повсюду — вот христианский стиль жизни» (из автобиографии И.С.Проханова «В котле России»).
Встречает меня старший пресвитер Союза общин Духовных Христиан молокан в России — Тимофей Васильевич Щетинкин, пожилой человек с длинной бородой в старорусской косоворотке. Все женщины в платках и одеты по обычаям XIX века, говорят на старорусском языке.
Я тут же становлюсь участником древнего обряда встречи гостей, сопровождается он пением и говорением приветственных слов. После чего присутствующие старицы кланяются мне в ноги (стоит ли говорить о чувствах, которые я испытываю в этот момент). Пресвитер поясняет, что кланяются они не человеку, но Духу Божьему, живущему в человеке. Эта традиция в молоканство пришла, вероятно, из духоборчества, в свое время и те и другие заплатили за нее кровью, так как сформирована она была еще в период крепостного права, они не кланялись ни помещикам, ни представителям власти, но только тем людям, в которых признавали Духа Божьего. За это были побиваемы плетьми и ссылаемы на каторгу. Пресвитер говорит мне, что всякого человека, принимаемого общиной, они воспринимают, как сосуд Божий, через который Бог может им говорить, поэтому они будут внимательны ко всему, что я говорю.
В саду идет подготовка, накрывают стол, разжигают дровяной самовар, присматриваюсь, самовар очень старый, но начищен и блестит, его водружают на белоснежную, накрахмаленную скатерть. Прием пищи у молокан всегда начинается с «Чайной церемонии»: чай разливают по стаканам, после молитвы благодарения все садятся за стол, наливают чай в блюдца, мне предлагают сделать тоже самое, говорят, что чай по-молокански пьют только так. После чая с пирогами традиционная молоканская лапша, ее делают всегда сами, готовят тесто, раскатывают его, мелко нарезают, потом сушат и варят на мясном бульоне. Затем подают тушеное мясо с картошкой, тоже традиционное для молокан блюдо, питаются молокане кошерно, свинину не едят и алкоголь не употребляют. После каждой смены блюд поют псалмы.
Молоканское пение уникально, это соединение народного русского пения и библейских псалмов, оно не записывается, веками передается из уст в уста, псалмов около тысячи, помимо этого существуют и духовные песни. Происходит обряд пения следующим образом: человек из Библии читает стих или строчку из стиха, запевающий начинает ее распевать, к нему присоединяется хор, поют хорошо, чисто, на разные голоса. Старейшина объясняет мне, что просто, как песню, псалом учить нельзя, делают это с постом и молитвой, у таковых пение получается духовным и достигает своего результата, слушающие очищаются через него и покаяние приходит в их сердца. Пост у молокан строгий, сухой. Рассказывают, что некоторые старцы часто несут седмицы, т.е. не едят и не пьют 7 дней, но каждый человек может сам выбирать приемлемую для себя форму поста.
За столом пресвитер рассказывает, о том как они оказались в Ставрополье. Переехали они сюда 22 года назад из Азербайджана, куда их предков выслали из России, в каком точно году это произошло сказать не могут, но согласно их истории, описанной в книге Кудинова «Столетие молоканства в России» (выпуск 1905 года), заселение их в Шемаху происходило в 40-х годах XIX века. О жизни среди мусульман вспоминают без ропота, те уважали их за отсутствие икон, которые мусульмане считают идолами, да и кошерная пища также соответствует исламским канонам. Эта схожесть объясняется заимствованием мусульманами Ветхозаветного учения, которого молокане также придерживаются.
У азербайджанцев молокане за долгий период соседства завоевали уважение благодаря своему трудолюбию и честности. С местным населением они не смешивались из религиозных соображений, «не подпадайте под одно ярмо с неверными», и сохранение своей «русскости», вероятно, стало элементом самоидентификации.
Удивила их и неопрятность российского быта в то время, когда они свою аккуратность связывали как раз с русским происхождением.
«Когда наши предки прибыли на поселение в Азербайджан, они тут же стали устраивать свой аул. Вдоль дорог у нас были тротуары, выложенные булыжником, для скота высечены водопои из больших камней идеально круглой формы, налажена водопроводная система, но, когда мы приехали в 90-х годах в Ставрополье, очень удивились, не увидев в здешних деревнях даже тротуаров. Непривычным было и то, что могли пропадать какие-то вещи, в молоканских деревнях такого не бывало, дома мы никогда не закрывали», — рассказывает мой собеседник.
Молокане довольно быстро нашли общий язык с местным населением, будучи очень доброжелательными людьми. На эту их особенность сразу обращаешь внимание, в большой общине есть представители разного возраста, все очень улыбчивы и дружелюбны, друг с другом они также приветливы и внимательны. Когда встречаются, всегда проявляют друг к другу искреннее участие. Один из них делился со мной: «Соседи наши часто про нас судачат, но, если что им по хозяйству понадобится или занять чего, сразу к нам идут, а мы этому очень рады, значит знают, что мы поможем». Сейчас в селе почти как и в Азербайджане работодатель между молоканином и не молоканином чаще выберет первого.
На следующий день меня пригласили на поминки, сорок дней со дня смерти одного из пресвитеров. Обряд очень похожий на церковное собрание молокан, поют псалмы, пресвитеры читают Писание и истолковывают. После этого дети и жена покойного просят у пресвитеров и всего собрания прощения за усопшего: «Если чем кого обидел, простите». Все отвечают: «Прощаем», после чего следует угощение гостей на протяжении всего времени, а это приблизительно 3 — 4 часа. Ближайшие родственники покойного не садятся, этим они отдают последний долг покойному и почитают гостей. Вообще, у молокан есть традиция хозяину и семье не садиться в присутствии гостей, тем самым они показывает степень своего уважения, сейчас этот обряд уже не выполняют, но по рассказам в деревне, откуда они родом, старики его соблюдали. В одной из обрядовых песен поется «Сам хозяин перед нами предстоял и своею он нас пищей угощал…»
Выполнение молоканами второй наиважнейшей заповеди «Возлюби ближнего своего, как самого себя» содействовало тому, что они, люди из русской глубинки, производят впечатление людей очень хорошо воспитанных, стремящихся угодить другому человеку, и интересы ближнего всегда ставить выше своих собственных. Они рассказывают, что их старики в деревне на улицах кланялись даже детям, почитая Духа Божьего, живущего в них.
Молокане встают обычно в 5 утра, некоторые, не имеющие скотины, встают в 6 утра. Трудятся они с полной отдачей, поэтому во многих гиблых местах, куда они были сосланы по словам самих представителей власти «Не выживать, а вымирать», они первое время, терпя болезни и голод, очень скоро вставали на ноги, а потом и вовсе выводили свои поселения на высокий экономический и социальный уровень. Часто (еще до 1917 года) начинали торговать с заграницей, заказывая оттуда самую современную технику. Так было и в Армении, и на Дальнем востоке.
Молоканское богослужение происходит по строгому регламенту, мужчины и женщины на нем сидят напротив друг друга, пресвитеры за длинным столом вдоль всего собрания. Опоздавших приветствуют общим вставанием. Поочередно пресвитеры читают из Библии Слово и объясняют его, после каждого говорящего хором поют псалмы. После чего все собрание встает на колени для общей молитвы.
Уезжаю со Ставрополья с большой неохотой, очень хочется еще побыть среди этих добрых и светлых людей. Мне поют прощальную песню, очень трогательную и длинную, куплеты бесконечно сменяют друг друга, я плачу, плачут и они. Кажется, пытка долгой бередящей душу песней никогда не кончится. Представляется, как под эту печальную песню надолго разлучались родные, когда их высылали из родных мест в далекое Закавказье. Отнимали детей, отправляя их на перевоспитание в монастыри. Позже, в советские времена, таким же образом поступали с семьями баптистов и пятидесятников: также разлучали с родителями, передавая их на воспитание в атеистические семьи. Сколько же пришлось перенести этим людям, и какими любящими и открытыми они все еще остаются!
Впереди меня ждет Армения, большие молоканские поселения, Лермонтово и Фиолетово.
Специально для проекта «Русское богоискательство»
Татьяна Снисаренко